Михаил Булгаков

События,   меж   тем,  развивались   стремительно   и,   в результате,  политическая  обстановка на  острове  очень  скоро вновь  стала  крайне напряженной.  Еще  в  первый  день  своего правления  Коку-Коки, стремясь  угодить  эфиопам,  переименовал остров  в  Красный  или  Багровый  в  честь  эфиопской  красной расцветки. Но  эфиопы оказались равнодушны  к славе и на них не произвело  никакого  впечатления  сие переименование, зато  оно вызвало недовольство среди мавров.

На другой день Коку-Коки решил угодить маврам и официально утвердил одного из них, а именно  того  же  Рики-Тики-Тави,  во вновь восстановленной  должности верховного главнокомандующего. Однако, маврам он отнюдь не  угодил  этим, а лишь вызвал у  них зависть и  склоку, поскольку каждый из них сам  был бы не прочь заполучить такую должность. А эфиопскую общественность возмутил уже сам факт возвышения одного из мавров.

Тогда на  третий  день  наш  герой  принял решение угодить самому себе, соорудив с  этой  целью из пустых консервных банок новый персональный головной убор и водрузил его на свою голову. Получилось  очень  красиво  и  как две капли воды  походило  на царскую корону незабвенного Сиси-Бузи. Но эта акция вызвала уже всеобщую оппозицию: мавры  были  убеждены, что лишь кто-либо из них может быть достоин такой короны, а эфиопы, будучи к тому же деморализованы обильным употреблением  огненной воды, выступали против короны  вообще,  усматривая в этом реставрацию монархии. Недаром у них  до  сих пор  начинали  чесаться спины при  одном воспоминании о том, как покойный  Сиси-Бузи,  по  его  любимому выражению, "приводил их к общему знаменателю".

Тем  не   менее,   пока  огненной  воды  хватало,  никакие оппозиции и  фракции  не  могли  всерьез  поколебать  авторитет вождя. Вспомним,  что  когда островитяне приносили ему присягу, Коку-Коки   торжественно   провозгласил  основной   программный принцип нового  строя:  "Огненную воду каждому по потребности!" Поэтому главной задачей и  венцом  государственной деятельности Коку-Коки являлось  —  обеспечить  страждущих огненной водой. И вот тут-то он  и провалился, так  как оказался не  в  состоянии выполнить намеченную программу. Объяснялось  это  очень просто: если теперь огненную воду могли получить все по потребности, то потребности эти все росли  и  росли и оказались ненасытными, но откуда же пополнять запасы? Чтобы найти выход из надвигающегося кризиса, Коку-Коки  приказал  перегнать  на  огненную воду весь годовой урожай маиса. Но и  этого  хватило ненадолго и в то  же время это мероприятие ударило по  желудкам  как  эфиопов, так и мавров: урожай пропили  быстро,  и если мавры кое-что сохраняли еще в запасе,  то  эфиопам вскоре уже нечего  было  ни пить, ни есть,  кроме  дождевой воды и лесных кокосов.  В  стране  бурно росло   всеобщее   негодование    и   политическая   обстановка обострилась до предела. Авторитет правителя  рухнул  и  сам  он отныне  укрывался  от  разъяренных  соотечественников  в  своем вигваме, где отлеживался в полном бездействии.

И  вот  в  один  прекрасный  день   в  вигваме  верховного главнокомандующего  Рики-Тики-Тави  неожиданно  появился  некий эфиопский посланец с коварно бегающими глазками подстрекателя и смутьяна. Командарм в это время как раз был  занят важным делом и не расположен к аудиенциям: он пил огненную воду и  с хрустом загрызал ее жареным молочным поросенком.

— Чего тебе,  эфиопская  морда,  здесь  надо?  — с досадой спросил он, отрываясь от своего занятия.

Эфиоп пропустил комплимент  в свой адрес мимо ушей и сразу приступил к сути.

— Ну как же это так, — начал он свою демагогию. — Так дело не пойдет.  Для вас, значит, водка  и поросятина, а  для нас… Это что же получается — опять как при старом режиме?

— Ах, так… Поросятинки тебе тоже, говоришь,  захотелось? — мрачно, но все еще сдерживая себя, вопросил старый вояка.

— Ну,  а  как  же?   Ведь   эфиопы  тоже  люди!  —  дерзко ответствовал эфиопский представитель,  нахально переминаясь при этом с ноги на ногу.

Доблестный Рики-Тики-Тави  не  мог  далее вынести подобной наглости. Славный воин  одним  рывком ухватил за хрустящую ногу поросенка, развернулся и со всего размаху так двинул  им в зубы незадачливому посетителю, что все кругом полетело: из поросенка брызнул и полетел во все стороны жир, изо рта у эфиопа — кровь, а из глаз его посыпались слезы вперемежку с зелеными искрами.

— Вон! — рявкнул командарм и на том окончил дискуссию.

Мы не знаем, что предпринял злополучный эфиопский смутьян, возвратившись к своим, но доподлинно  известно,  что  к  вечеру весь багровый остров гудел, как потревоженный  пчелиный улей. А ночью с проходившего мимо фрегата "Ченслер"  внезапно увидели в районе южной бухты вздымавшееся в двух  местах огненное зарево. И в эфир полетела с фрегата радиограмма:

"Огни на острове  точка  По всей вероятности эти эфиопские ослы опять загуляли точка Капитан Гаттерас".

Увы, бравый капитан ошибся. То не праздничные огни горели. Это  полыхали   жарким   пламенем   вигвамы  мятежных  эфиопов, подожженные карательной экспедицией Рики-Тики-Тави.

На утро огненные  столбы сменились одними дымами и было их теперь не  два, а уже  девять. На следующую ночь косматое пламя пожарищ свирепствовало  уже в шестнадцати местах. Газеты Парижа и Лондона, Рима  и Нью-Йорка, Берлина и других городов пестрели в эти дни крупными, кричащими заголовками:

— Что же происходит на Багровом Острове?

И тогда  весь  мир  был  ошеломлен  зловещей  телеграммой, поступившей,  наконец,   от  известного  своей   оперативностью спецкора "Нью-Йорк Таймс":

"Уже шестой  день  горят  вигвамы  мавров  точка  Огромные полчища  эфиопов…  (неразборчиво) Пройдоха  Коку-Коки сдел… (далее неразборчиво)".

А  днем   позже   мир   был  потрясен  новой  сенсационной телеграммой, которая поступила уже не с острова, а из одного из европейских портов:

"Эфиопы устроили  грандиозный  мятеж  точка  остров в огне точка вспыхнула эпидемия  чумы  точка горы трупов точка пятьсот авансу точка корреспондент".