Михаил Булгаков

Волны  прибоя  выплеснули  ее  на  европейское  побережье. Бутылку тщательно  обработали карболкой и, в присутствии самого лорда,  вскрыли.  Внутри  нашли бумажку, исписанную  эфиопскими каракулями. Опытный  переводчик,  разобравшись  с трудом в этой грамоте,  вручил  ее  Гленарвану.  Это был отчаянный  призыв  о помощи.

"Мы умираем от  голода.  Маленькие дети погибают. Чума все еще свирепствует. Разве мы  не  люди? Пришлите на остров хлеба! Ваши, любящие вас эфиопы".

Рики-Тики-Тави, узнав  о  бутылочной почте с острова, даже позеленел от злости и с воплем бросился к лорду.

— Ваша  светлость,  бога ради! Да пусть они там  подыхают! Это после того, как они посмели бунтовать, их же еще и снабжать хлебом…

— Я отнюдь не намерен этого  делать,  —  холодно  возразил лорд и вытянул бывшего командарма хлыстом вдоль хребта, дабы он впредь не совался со своими непрошенными советами.

— Собственно говоря,  это  уже свинство, — процедил сквозь зубы  Мишель  Ардан,  —  можно  было  бы  послать  хоть немного маиса…

— Весьма благодарен вам за ваш совет, мсье, — сухо отрезал Гленарван, а кто  должен  платить за это мне?  И  без того этот мавританский  сброд скоро  сожрет  у нас все  до  крошки. Я  бы рекомендовал вам,  мсье, воздержаться впредь от подобных глупых советов.

— Вы так  полагаете,  сэр?  — протянул француз, иронически прищуриваясь. — В таком случае  вы  меня  чрезвычайно  обяжете, если укажете  удобное время вам  для нашей встречи у барьера. И клянусь вам, мой  дорогой сэр, что  с двадцати шагов  я  влуплю пулю  в  ваш благородный лоб с  той  же точностью, как в  Собор Парижской Богоматери.

— К моему сожалению,  я не могу поздравить вас, мсье, если вы будете в двадцати шагах от меня, — отвечал лорд, — ибо тогда ваш  вес  увеличится как раз на  вес  той пули, которую я  буду вынужден всадить вам в глаз.

Секундантом  лорда   на   дуэли   был   сер  Филеас  Фогг, секундантом Ардана  —  профессор  Паганель.  В  результате  вес Ардана  остался   без   изменения.   Выстрел   же   Ардана  был результативней лордовского,  только  поразил  он  не  лорда,  а одного  из  мавров.  Мавры  засели  в  окружающих  кустах  и  с любопытством   наблюдали   оттуда  за   ходом   поединка   двух благородных мужей. Пуля Ардана как  раз  и  угодила точно между глаз одному из этих любопытных зрителей.  Бедняга испустил дух, не приходя в сознание.

Мишель Ардан  и  лорд Гленарван обменялись рукопожатиями и оба джентльмена с достоинством разошлись.

А жертву дуэли по-быстрому закопали здесь же в кустах.

Так завершился  сей  драматический  поединок, но история с засмоленной бутылкой имела  неожиданное продолжение. Оказалось, что  в   каменоломнях   далеко   не   все   разделяли   взгляды Рики-Тики-Тави.  Нашлись  и  свои   смутьяны,   которые  совсем по-другому восприняли призыв с Красного Острова. В ближайшую же ночь пятьдесят мавров совершили дерзкий побег  из карьера, сели в  каноэ   и   покинули   европейские   берега,  оставив  лорду исключительное по своей наглости послание:

"Благодарим вас всех за карболку и за чутких наставников с их  учебными  пособиями  из  буйволовых  жил.   А  ты,  буржуй, проклятый лорд, еще попадешься нам, и тогда мы тебя еще  не так поблагодарим. Уж мы тебе  ноги  из ж… повыдергиваем! А сейчас мы возвращаемся на наш остров, чтобы помириться и побрататься с эфиопами. Лучше на родине от чумы  протянуть  ноги,  чем  здесь издыхать  от  твоей протухшей  солонины.  С  общим  приветом  — мавры".

Покидая европейские  берега,  мавры  прихватили  с собой в дорогу подзорную трубу, сломанный пулемет, сто банок сгущенного молока,  шесть  блестящих дверных  ручек,  выломанных  заранее, десять револьверов и двух белых женщин.

Лорд Гленарван  приказал  выпороть  подряд всех оставшихся мавров и аккуратно записал в  свою  записную  книжку  стоимость всех похищенных беглецами предметов.