Михаил Булгаков

И вот  наступил  долгожданный  день, когда Красный Остров, словно чудесная  жемчужина  в  океане,  предстал  перед взорами наших  мореходов.  Суда  встали  на якоря и высадили  на  берег отряды   вооруженных    до   зубов   мавров.    Рики-Тики-Тави, преисполненный  боевым  духом,  выпрыгнул первым на  прибрежный песок и, размахивая саблей скомандовал:

— Орлы, за мной!

И мавры посыпались, вслед  за  ним, из десантных шлюпок на берег.

И тогда  произошло  следующее.  По  всему  острову, словно из-под   земли,  поднимались   навстречу   непрошенным   гостям вооруженные  бойцы.  Эфиопы   решительно  наступали  сомкнутыми рядами. Их было так много,  что  зеленый  от буйных тропических зарослей остров  в  мгновение  ока  превратился в действительно багровый,  словно  оправдывая  свое  название.  Огромные  массы надвигались на пришельцев со всех сторон  и  над  этим  красным океаном вздымался, колыхаясь, густой лес штыков и копий. И этот грозный океан отнюдь не представлял собою стихии, он был строго организован —  то тут, то там  виднелись в нем  подобные буграм вкрапления — решительные командиры  отдельных  подразделений. В них без труды можно было опознать тех самых отчаянных беглецов, что столь  дерзко  ускользнули  некогда  из  каменоломен  лорда Гленарвана.  Командиры  мавры,  как  и  их  войны,  все  были в багровом  эфиопском  боевом  снаряжении   и   грозно  потрясали револьверами. По  выражению их лиц и  по жестам было  ясно, что терять им нечего. Они ничего не  хотели  знать,  кроме  боевого призывного клича: "Вперед!"  На  что эфиопы столь же единодушно отвечали с  таким ревом, что  кровь стыла в жилах: "Вперед! Бей их, собачьих детей!"

И, когда противники, наконец, сошлись, то все увидели, что иммигрантская рать  во  главе  с  Рики-Тики-Тави  не более, чем щуплый островок, захлестываемый со всех сторон бурлящим красным океаном.

— Клянусь  рогами  сатаны,  —   ужаснулся   Мишель  Ардан, стоявший  вместе  с  лордом  на флагманском мостике,  —  ничего подобного я никогда еще не видел!

— Да они в момент сбросят этих наших парней  назад в море! — добавил сэр Филеас Фогг.

— Прикрыть немедленно наш  десант заградительным артогнем! — приказал лорд Гленарван и вновь прильнул к линзам бинокля.

Капитан Гаттерас — ныне канонир на  флагманском крейсере — тотчас  повиновался  и  четырнадцатидюймовое  орудие,  извергая огонь, грозно гаркнуло. Но поскольку капитан  фрегата успел уже с раннего утра основательно приложиться  к  фляжке  с ромом, то эффект  выстрела   получился   не   совсем   таким,   на  какой рассчитывали.  Снаряд  сделал значительный  недолет  и,  вместо того, чтобы врезаться в густые эфиопские ряды, ударил аккуратно в стык обоих противников. Мощный взрыв  разметал  в  клочья  25 эфиопов  и  40  мавров.  Второй  выстрел   оказался  еще  более эффектен:  50  эфиопов  с  одной  стороны  и  130  мавров лорда Гленарвана с другой стороны.

Третьего выстрела уже не последовало.

Лорд   Гленарван,   наблюдавший  в   бинокль  изумительные результаты  артиллерийской  поддержки,   которую  оказывал  его маврам бравый капитан, изрыгнул такое  проклятие,  каких  и  не найдешь ни в одном, даже оксфордском  словаре.  Он  швырнул  на палубу  свой  бинокль, схватил, подбежав, Гаттераса за горло  и оттолкнул его от пушки.

— Что вы делаете, пьяная скотина! — прорычал лорд, — вы же лупите по  маврам, черт бы вас  побрал! Я семь  лет дрессировал эту  банду для  своих целей,  а  вы мне  ее за  семь минут  всю перебьете!

А бедняги-мавры в это время, получив от капитана Гаттераса два столь  веселых гостинца, были охвачены небывалым смятением. Ряды их были  поколеблены,  отовсюду неслись стоны и проклятия. Жалобные стенания и ругательства слились в один сплошной рев.

Рычал   и   ревел,  тщетно   пытаясь   перекричать   своих подчиненных, и  сам  Рики-Тики-Тави.  Вокруг  него  все  словно кипело в каком-то  диком водовороте. Но вот из этого водоворота выделилось искаженное ненавистью лицо одного из рядовых воинов. Он  подскочил  к  растерявшемуся  командиру  и  с  пеной  у рта выкрикнул ему прямо в лицо:

— Ну что, докомандовался? Сначала ты заманил нас к лорду в гости и сдал всех ему в каменоломни. Там нас семь  лет терзали, сколько  там  наших  костей  осталось? А теперь что?  Хочешь  и остальных угробить?! Впереди эфиопы, позади пушки!! Ааа-ах!

Он взмахнул своим  ножом  и уверенным движением всадил его обанкротившемуся вождю точно между пятым и шестым ребром слева.

— Помо…  —  со  стоном  выдавил  из  себя  командарм,  — …гите! — Закончил он уже на том свете.

— Ура! — дружно воскликнули при виде этой сцены эфиопы.

— Мы сдаемся! Ура! Братья, мы  заключаем  мир!  — вопили с энтузиазмом мавры, крутясь в бушующих волнах эфиопского прибоя.

— Ура! — радостно отвечали эфиопы.

И все смешалось друг с  другом  в  какую-то  невообразимую кашу.

— О, холера,  дьявол,  гром  и  молния!  —  неистовствовал Мишель Ардан,  не в силах оторваться  от бинокля. —  Пусть меня повесят на осине, если  эти  болваны там не мирятся!!! Смотрите же, сэр, они братаются друг с другом!

— Я  вижу,  —  ледяным  голосом  ответил  лорд.  —  Но мне хотелось  бы  знать, каким образом мы сможем теперь  возместить все наши убытки по содержанию и прокормлению этой орды?

— Ах, послушайте-ка, дорогой сэр!  —  дружелюбно промолвил вдруг француз, — ничем вы  не  сможете  здесь поживиться, кроме тропической лихорадки.  И,  вообще,  я  бы  советовал вам, сэр, кончать  всю  эту  волынку  и,  не  теряя  времени  сниматься с якоря… Поберегитесь! — Внезапно оборвал он  себя на полуслове и резко пригнулся. Лорд машинально последовал примеру Ардана. И как  раз  вовремя — целая туча эфиопских  стрел,  вперемежку  с мавританскими пулями, пронеслась прямо над их головами.

— Дайте  им   как  следует!  —  проревел  взбешенный  лорд капитану Гаттерасу.

Гаттерас отбросил в сторону пустую уже фляжку из-под рома, бросился  к  орудию  и  пустил в осмелевших  противников  новый снаряд. Он  разорвался  с  большим  перелетом,  мощным  взрывом вышибло зубы у  гревшегося  на солнышке крокодила, а осколками, как бритвой, срезало хвосты у  двух  мартышек.  А  объединенное войско мавров и эфиопов ответило  новой  тучей  стрел,  которые оказались  гораздо  точнее нацеленными. На глазах у лорда  семь матросов,  скончавшись,   рухнули   на   палубу  и  забились  в судорогах. Лица их стали  медленно  покрываться подозрительными пурпурно-красными пятнами.

— К  черту  с этой  экспедицией!  —  загремел  на  мостике решительный голос Ардана. — Отчаливайте, сэр! Вы что, не видите — у  этих парней отравленные  стрелы! Или вы хотите приволочь с собой на хвосте чуму в Европу?

Благородный  лорд,   стиснув  кулаки,  разразился   градом проклятий, которые мы совершенно не в состоянии здесь привести.

— Всыпать им еще на прощание!  —  прошипел  он сквозь зубы Гаттерасу.

Вконец  окосевший   от   рома   и   от  всего  пережитого, артиллерист  Гаттерас  сделал  как попало несколько  прощальных выстрелов, и  корабли  снялись  с  якорей.  Выпущенная с берега вдогонку новая  туча  стрел  уже  не  достигла спешно удиравшую армаду.

Спустя полчаса  корабли  экспедиции  уже  плыли в открытом море. В пенящейся  за кормой воде плыли семь трупов отравленных и выброшенных за борт матросов.

А остров окутался туманной дымкой, постепенно скрывшей его изумрудно-зеленые берега.