Возвращение мастера и Маргариты — Часть 1

Подобрать удобный для чтения размер шрифта:

Возвращение мастера и Маргариты. Часть 1. Глава 6

Глава 6

Симпатичный городок Андреаполь! Если не смотреть на двухэтажную стекляшку универмага и кое-какие вывески, можно предположить, что два столетия прошли стороной. Правда, вросли в землю, скособочились, погнили домики с резными ставнями, на латаных крышах появились антенны и протянулись от столба к столбу провода. Но рябины, кривые улочки с лужами во всю ширь и непременной черно-пегой свиньей в самом болотище, с шумными, голенастыми гусями — все те же.

Середина ноября. Уже падал и таял мокрый снег, неделю заливали холодные тоскливо-беспрерывные дожди и вдруг — солнце! Поверилось в чудо вот начнется сразу весна, миновав долгую, смертельно-скучную, понапрасну заедающую и без того короткую человеческую жизнь зиму. Хмельное веселье согрело душу. Ну до чего же славный, приветливый городишко! Чудесный базар! Какие милые хозяюшки топчутся за банками квашеных огурцов, горками репы и свеклы, разложенными на черных дощатых прилавках! Хохотушки, стряпухи, калядухи-затейницы. Что за роскошь — черные кудри, смуглые лица, полные золота улыбки и руки, протягивающие ящички, где на черной ткани выложены увесистые «золотые» перстни, сережки, кулоны. Местный бизнес артели, производящей ювелирные изделия в стиле «цыганский барон» процветает в очевидном отсутствии спроса. Человек десять живописных горьковских типов часами сидят у ворот рынка, встречая каждого приезжего гвалтом и толкучкой с выставленными перед собой витринками.

Бог знает, каким нюхом определяют они заезжего гостя даже в таком неинтересном субъекте, как бродяга зековского вида. Прямо за городскими огородами тянутся заборы с колючей проволокой. Оттуда наезжают и начальство с семьями, и обслуга, а бывает — «выпускники». На бородаче, явившемся к рынку, куртка старая, замызганная, кирзачи в грязище — явно не из автомобиля вышел, но и на «выпускника» не похож — борода и волосы не для лагерной вши рощены.

— Остынь, парень! — отстранил бородатый бросившегося наперерез с витриной мужских перстней смугляка. — По понедельникам я золото не закупаю. Понедельник сегодня, приятель, и число тринадцатое. А у меня серьезное приобретение!- Он достал из кармана бумагу с паспортом, аккуратно сложил все в пакет и перепрятал за пазуху.

Который месяц наведывался сюда Максим Горчаков по поводу оформления собственности на строение в деревне Козлищи и уходил не солоно хлебавши. И, наконец — удача! В кармане документ, на дворе солнце, а на заборе трепещет исполненное компьютерным способом объявление: «Продам срочно «Фолксваген», 7 дней из Германии, цвет — мокрый асфальт. И корову молочную черно-белой масти. Четвертым отелом. Плюс сено».

«И то и другое надо! Пожалуй, без сена», — с азартом новоявленного собственника подумал Максим, направляясь к базарному изобилию.

— Дяденька, купите собаку. Кавказская сторожевая. Паспорт есть, прививки, какие надо, — в живот Максима уперся рюкзачок цвета хаки. Его держал пацан лет девяти, а в нутре рюкзака копошилось нечто теплое, мягкое, атласно-черное.

— Сторожить у меня пока нечего, вот дело какое, — он шагнул в сторону, опасаясь заглядывать на щенков.

— Ну посмотрите хотя бы… — канючил парень, вытягивая из рюкзачка сонное, пузатое, вислоухое существо. Глаза у существа были черные, глянцевые, беспредельно доверчивые.- Кавказские сторожевые.

У меня одна девочка и два мальчика. Отец медалист. Семьдесят сантиметров в холке.

Бормоча что-то извиняющееся и отворачиваясь, Максим торопливо зашагал прочь с неприятным ощущением, словно сделал гадость. Автобус здесь ходил по расписанию, оставалось больше часа на прогулку и размышления.

В хозяйственном магазине неистребимо пахло дустом и до одури едким стиральным порошком, стоящим у окна в импортных ярких ящиках. На полках с терпимостью аборигенов, позирующих в обнимку с колонизаторами для плаката «Дружба народов», теснились банки тракторного мазута, чугунки, все в сургучных плевках и обрывках бумаги, толщенные колодезные цепи, фарфоровый сервиз производства Люксембург под названием «Файф оклок у королевы», квадратные консервные банки с интригующей этикеткой «Масло оливковое. Девственное». На жестянке в характеристике масла действительно стояло слово «вёрджин», что означало в данном случае, первый отжим, а в иных девственность. Наличие в городке переводчика, не ограничившегося доступным по картинке понятием «олив ойл», а пристроившего к нему такое обескураживающее прилагательное, все же радовало.

Задумавшись о позитивных преображениях, Максим дошагал до автобусной остановки. На лавке, пристроив сумки, уже сидели ожидающие транспорта тетки — в китайских пуховиках, ангорских бирюзового окраса капюшонах и в тяжелых резиновых сапожищах. В стороне, усиленно работая челюстями, употреблял какую-то рекламную жвачку паренек с рюкзачком цвета хаки.

— Продал? — поинтересовался Максим.

— Угу. Хорошо пошли. По двадцать пять тысяч, — мальчишка перебросил рюкзак за спину. Оттуда раздалось тоскливое поскуливание. — Это последний, бракованный. Топить буду. — Он с вызовом, прищурив желтый глаз, глянул на высокого дяденьку.

— Как топить? — оторопел Максим, и вид у него, конечно, был соответствующий. Пацан давно просек, с кем имеет дело.

— Обыкновенно. Ему соседский Шалый ногу прикусил, он хромучий. И вообще — не в породу. — Зябко поежившись, парень втянул голову в плечи и с полным равнодушием отвернулся. Откуда-то налетел пронизывающий ветер, небо заволокло тучами. Тут же припустил мелкий, хлесткий дождь.

Максим положил руку на худенькое под курткой детское плечо:

— Продай мне.

— Говорю — хромой он. Бракованный, — парень изобразил раздумья. — За двадцатку мог бы уступить. Не иначе.

Максим безропотно отдал деньги, получил нечто теплое, полукилограммовое, сразу задрожавшее.

— Под куртку суньте. Ему месяц еще. Лапа зовут, — объяснил очень довольный сделкой пацан.

Бабы налетели, как вороны с ветки, загалдели, приметив идущий на круг автобус. Началась привычная, необязательная вовсе, а так, для тонуса, осада с втаскиванием мешков, криками, руганью.

— Не жмитесь, бабоньки, местов всем хватит, — рассудительно ворчал мужик на деревянной ноге.

— Тебе хромому чиво, тебе сиденье и так полагается, — отругивалась тетка, заклинившая дверь необъятным тюфяком и вызвавшая всеобщее недовольство.

— Нога здесь не при деле, — обиделся инвалид. — Я отродясь нервный. Щекотку не переношу. А дамочки на всякой колдобине завели манеру за постороннее тело хвататься.

— Ох, уж нельзя за мужичка подержаться! — игриво встряла молодуха в ярком пуховике, стрельнув бойкими глазами в Максима. Тот деликатно подсаживал обремененных сумками бабок и втиснулся последним, бережно, как беременная, придерживая руками вздувшуюся на животе куртку.

В автобусе к нему пробрался паренек, долго сопел, а потом выложил:

— Я б его не утопил. На свалке бы оставил, там целая стая живет… он подумал. — Вообще-то Лапа, может, и гибрид. Ну, не совсем сторожевая.

— Что ж за порода? — уточнил Максим просто так, для разговора. Он не сомневался с самого начала, что приобрел то, что хотел — настоящего высокосортного дворнягу.

— Леська у нас вроде овчарка, только одно ухо висит. Если это от Лохматого, то, может, кавказец будет. Лапы-то, гляньте, толщенные.

Уже у дверей, собираясь спрыгнуть со ступеньки, он добавил: Прививку ему не успели сделать. Из-за укуса.

Час трясся замызганный до крыши автобус по грунтовке, переваливаясь из лужи в лужу, пугая гусей, подолгу останавливаясь у продовольственных деревенских точек, и, наконец, достиг центральной площади деревни Торопа. У остановки мок под дождем оголенный скверик. Вокруг него выстроились в карэ строениями общественного назначения: сельсовет, милиция, столовая. Имелась Доска почета с обрывками фотопортретов и выцветшими, по лени застрявшими здесь лозунгами. Пестрый щит с рекламой «пепси» выглядел попугаем, залетевшим в курятник.

Максим выгрузился, ощущая яркую радость от живого тепла на груди, и думая о том, как здорово все получилось. У него теперь имелся дом и собственный верный пес.

Путь до дома не близкий — вначале вниз к длинному, изгибистому озеру. Потом вдоль него по бегущей через холмы тропинке. У подножия второго холма у Максима имелся пересадочный пункт — место отдыха с видом на озеро и оставшуюся чуть ниже деревню. Обычно здесь, сидя на окатистом сером валуне, думалось возвышенно и ясно. Но не на этот раз. Зашмякали по грязи шаги, с дороги свернул цыган с козой на привязи. Затертый до потери первоначального образа ватник, пудовые кирзачи, шляпа на седых патлах. Коза упиралась, а человек напевно ругал ее, склабя блестевшие сталью зубы. Тупой ужас застыл в белых козьих глазах с горизонтальными штрихами узких зрачков.

«Убивать ведет! — обмер Максим. И тут же строго осадил себя: — Ты не можешь спасать всех. Никто не может. Так устроено. Так надо». Прижав к груди спавшего под курткой щенка, он крепко зажмурился.

Вы прочитали

Возвращение мастера и Маргариты — Часть 1 — Глава 6

перейдите к следующей главе:

Хотите знать о новинках, размещенных на сайте Наш Булгаков? Подпишитесь на RSS-ленту и будьте в курсе обновлений!

Поддержите проект! Добавьте кнопку или ссылку c вашего сайта. Общаетесь на форуме? Добавьте ссылку или кнопку в подпись. Материал на этой странице. Заранее благодарим за поддержку!

0

Добавить закладку на страницу "Возвращение мастера и Маргариты — Часть 1 — Глава 6"

Михаил Булгаков